Не успела отгреметь крайне сомнительная ситуация вокруг захвата Банка Москвы госбанком, когда остался без лицензии еще один крупный банк с казахстанскими корнями АМТ. Его владелец скрывается в Лондоне, а выплаты частным вкладчикам (по оценкам регулятора) должны составить около 13 млрд рублей.

Эти случаи подтвердили прописную для современной России истину: стоит лишиться политического влияния или впасть в опалу, о банковском бизнесе можно забыть. Сразу всплывают многочисленные нарушения в деятельности, которые ранее якобы никто не замечал, громадные убытки и растрата средств.

Печальная традиция свидетельствует о малоэффективной системе банковского надзора, который к тому же сильно зависит от политических настроений наверху.

Многочисленные разговоры на банковских форумах и конференциях о повышении качества надзора, о развитии содержательных элементов и эффективности надзорной деятельности, к сожалению, пока упираются в неспособность надзорного блока Банка России противодействовать политическому влиянию или возможному политическому заказу. Не секрет, что у всех крупных банков в России есть влиятельные защитники во власти - как исполнительной, так и законодательной. Если у владельцев банков случаются проблемы, и они лишаются властного статуса, то стоит ждать серьезных проблем и у подконтрольных им банков. Неслучайным в этой связи выглядит вступление в недавно созданный «Народный фронт» главы Национального резервного банка Александра Лебедева, у которого обозначился ряд проблем с силовыми структурами.

В свою очередь, у надзорных органов остается ограниченное поле для действий. Они могут легко отозвать лицензию у небольших банков, но справиться с крупными при наличии у техадминистративного ресурса не в состоянии. Это означает, что проблемы некачественного кредитного портфеля или избыточных рыночных рисков могут возникнуть у любого крупного банка в самый неожиданный момент.

Проблема политизированности банковского надзора при ближайшем рассмотрении имеет две составляющие.

Первая - органы надзора закрывают глаза на серьезные нарушения в его текущей деятельности, несущие угрозу кредиторам и вкладчикам в банках, имеющих политическую защиту. Итог - огромные издержки в тот момент, когда скрывать нарушения уже не представляется возможным.

Вторая составляющая - органы надзора находят, в том числе и задним числом, несуществующие или несущественные нарушения в тех банках, на которые поступил заказ сверху. При желании можно все кредиты записать в проблемные или сомнительные или найти нарушения каких-либо нормативов, например Н6. Специалисты-кредитчики знают, насколько двояко могут трактовать надзорные органы те или иные пункты положения ЦБ № 254-П, в соответствии с которым банки формируют резервы на возможные потери по ссудам. Как итог - потеря собственности прежними владельцами, потеря средств клиентов банка и растрата государственных денег (если условно плохому банку была оказана помощь).

Как показывает современная российская практика, органы банковского надзора пока не являются справедливым арбитром и истиной в последней инстанции. На их мнение и надзорные оценки серьезно влияет политический ландшафт.

Поэтому проблема политизированности банковского надзора в России является даже более важной, чем переход на новые международные стандарты регулирования, о чем заявлено в новой стратегии развития банковского сектора. Подобные сомнительные ситуации вокруг достаточно известных банков значительно подрывают репутацию надзорного блока Банка России как независимого и объективного наблюдателя, и тем самым ухудшают инвестиционный климат в стране и долгосрочную стабильность банковской системы.

Если банковский надзор станет более объективным и менее политизированным, доверие общества к банковской системе и банковскому регулятору вырастет.